Опыт работы в органах подсказывал, что искать следует среди уволившихся. Особенно, среди уволившихся по отрицательным мотивам. И тут же память напомнила, что и сам когда-то был уволен якобы за дискредитацию милиции.
«Ладно, разберемся, — решил он, — кто, за что и почему уволен был. В данном случае время на нас работает. Теперь спешить некуда».
От темы увольнений и восстановлений мысль плавно перешла к предстоящему переходу старшего следователя Паромова на должность начальника следственного отделения третьего отдела милиции.
«Жаль, конечно, с нормальными ребятами расставаться, — мелькнуло сожаление, — вон как покушение на убийство быстро подраскрыл и не «поддался» на первоначальную версию с Крюком. А на нее многие купились… Да и с другими сложными делами справляется… Однако и ему расти надо. Не век же в следователях ходить, хоть даже старших… К тому же и Озеров Юрий Владимирович уже не раз намекал, что заберет… И заместитель начальника следственного управления Киршенман, Валентин Робертович, вчера позвонил, интересовался, что за следователь и за человек Паромов… Ну, что ж… жизнь впереди еще долгая. Возможно, вновь вместе поработаем. Всякое бывает».
Размышления о жизненных зигзагах привели к воспоминаниям о покушении на самого, во время работы начальником девятого отдела милиции, впоследствии, при очередной реорганизации переименованного в шестой.
Это произошло вскоре после того, как он вступил в должность начальника девятого отдела.
Вечер 12 июня 1996 года не предвещал ничего остро-ординарного. Вечер, как вечере. Знойный и душный, как все городские вечера.
В соответствии с планом единой дислокации, работали дежурные наряды наружной службы, в учащенном темпе выезжала на разбор бытовых конфликтов оперативно-следственная группа отдела. Звонили телефоны, временами оживала стационарная радиостанция, выплескивая в дежурную часть из эфира короткие позывные и не менее короткие сообщения. Обычная рутинная работа. Похожая на ту, что была вчера и позавчера, и после позавчера…
Он «становил» себя и «делал» отдел, а потому в этот вечере, как и во все предыдущие вечера находился на рабочем месте. То несение службы нарядами и участковыми милиционерами проверял, то отслеживал организацию работы дежурной частью и следственной группой, то оперативное хозяйство, точнее, его документальную часть, изучал, изредка отвлекаясь на цветной телевизор, где очередным чудачеством занимался Президент Ельцин.
Время приближалось к 24 часам, когда из дежурной части УВД города в отдел поступило сообщение о семейном скандале в квартире 109 дома 29 по улице Заводской. Оперативный дежурный, не долго думая, направил туда ближайший автопатруль отдельного батальона патрульно-постовой службы со старшим экипажа сержантом милиции Сопиным.
Действуя как обычно, — сколько раз уже приходилось разбирать семейные конфликты, — Сопин попытался войти в квартиру, но тут же получил удар ножом в грудь. И, обливаясь кровью, упал на лестничную площадку перед вновь захлопнувшейся дверью квартиры.
Соседи ссорившихся Рябых, которым нет никакого дела до чужих ссор, сидели по своим квартирам. Или же сладко спали. К шуму и ссорам все давно привыкли и не обращая внимания на это.
Благо, что напарник Сопина, милиционер-водитель Иванов, в нарушение служебной инструкции, запрещающей строго-настрого покидать автомобиль в целях избежания его возможного угона (главное, чтобы техника была цела, а человек как-нибудь о себе сам позаботится — вот и все отношение всяких штабов, разрабатывающих инструкции), оставив автомобиль, решил подняться следом за Сопиным. Он то и обнаружил раненого товарища и эвакуировал его от злополучной квартиры до автомобиля. После чего по рации сообщил о случившемся в дежурную часть отдела милиции и УВД города.
Перепугавшийся оперативный дежурный немедленно поставил о случившемся в известность его, подполковника Алелина.
Возглавив дежурный наряд, он, не мешкая ни минуты, рванул по указанному адресу. По прибытии на место происшествия обнаружили в зале квартиры труп сестры Рябых, скончавшейся от множества ножевых ранений. Сам Рябых, взяв в заложники пятилетнего племянника, сына убитой им сестры, заперся в спальне.
Это было уже не только убийство из хулиганских побуждений, не только покушение на жизнь сотрудника милиции, но и захват заложника, причем, малолетнего. Редчайшее событие в криминальной истории курской милиции. Ждать профессиональных переговорщиков было некогда да и неоткуда. Обезумевший от алкоголя и крови Рябых, а в том, что он находится в состоянии алкогольного опьянения, сомневаться не приходилось — обстановка на кухне прямо говорила о том, что тут совсем недавно употребляли спиртные напитки: пустая и початая бутылки водки, стаканы, тарелки с закуской, — мог в любой момент покуситься на жизнь ребенка. И Алелин по собственной инициативе вступил в переговоры с преступником. Помогал ему в этом участковый инспектор, лейтенант милиции Титов. Нужно было любыми способами отвлечь Рябых от ребенка и попытаться вывести мальчика из комнаты.
Переговоры были трудные и мучительные по своему драматизму. С пьяным Рябых разговаривать, что с глухим или со стеной. Прошло с полчаса, пока не удалось добиться того, что Рябых отошел от ребенка. Всего на пару шагов. Не прекращая переговоров, не делая резких движений, по миллиметру он и участковый приближались к Рябых, оттесняя его от заложника. Надеялись произвести задержание без силового воздействия, лишь за счет психологической работы.
Однако, когда уже казалось, что Рябых в руках милиции, тот вдруг рванулся вперед, намериваясь снова завладеть ребенком. Наперерез ему бросился участковый Титов. Но Рябых сбил участкового с ног, выхватил нож и со словами: «Смерть ментам!» — попытался нанести им удары в грудь поверженного участкового.
Прикрывая подчиненного, он, Алелин, бросился на Рябых, и удары ножа, предназначавшиеся Титову, достались ему. Попытался блокировать. Частично удалось, не пропустил нож до жизненно важных органов тела, но резаных ран на руках не избежал.
Продолжая отбиваться руками от Рябых, успел дать команду членам оперативной группы, чтобы забрали ребенка и этой комнаты. И когда ребенок был удален, приказал открыть огонь на поражение. Сам-то оказался на месте происшествия без оружия. Его табельный «макаров» мирно покоился в ячейке оружейного сейфа. И брать его, когда спешили на место происшествия, было некогда. Каждая минута была дорога.
Рябых был застрелен.
Прокуратура округа, рассмотрев материалы дела, пришла к выводу, что оружие в сложившейся ситуации применялось правомерно, уголовное преследование в отношении сотрудников милиции и его самого ими было прекращено. А в декабре того же 1996 года по представлению начальника УВД области его наградили орденом Мужества».
«Да, было время! — переходя от воспоминаний к действительности, подумал Алелин. — Интересно, а теперь смог бы вот так же броситься с голыми руками на защиту подчиненного? — задал сам себе вопрос. — Конечно, смог! — мысленно ответил после раздумий. — Да, смог бы!»
Пора было идти домой. Щелкнул клавишей дистанционного пульта, выключая цветной телевизор. Теплой водой из пластиковой бутылки полил огромнейшую розу, росшую в деревянной кадке и занимавшую добрую четверть кабинета.
Оперативный дежурный удивленно проводил глазами начальника отдела, молча покидавшего подразделение среди ночи: «Раньше обязательно, хоть на минуту, но заскакивал в дежурку, интересовался, что, да как, а сегодня ритуал нарушил»!
13 МАРТА. УТРО
На следующий день, тринадцатого марта, старший следователь Паромов на работу пришел пораньше: требовалось подготовить документы в ИВС на выдачу конвою ОМ-7 УВД города Курска задержанных по подозрению в совершении преступления и содержащихся в ИВС Апыхтина и Злобина.
Следственная работа состояла не только из допросов, опознаний, очных ставок, выемок, обысков, осмотров, то есть, прямых следственных действий, но и огромного количества второстепенной писанины. Составления справок, запросов, требований. И на эту второстепенную писанину, порой, время уходило намного больше, чем на сами следственные действия. Вот и поспешал Паромов, чтобы подготовить всевозможные запросы, да и постановления как на задержание подозреваемого Нехороших, так и на обыск в его квартире и в гараже. Однако, как не спешил, но обогнать начальника отдела не смог: тот уже находился в дежурной части и изучал собранные за прошедшие сутки материалы.